Творческое кредо                                          Творческий путь      

      Когда на обывательском уровне заходит разговор о современном искусстве, то он, как правило, сводится к противопоставлению искусства традиционного, фигуративного, реалистического, понятного простому зрителю, и искусства современного, которое во многом непонятно и недоступно для понимания широкой аудитории и требует определенных специальных знаний. Этот дискурс в крайних своих проявлениях обычно сводится к жесткой оппозиции, неприятию и отрицанию эстетических позиций сторон. И все же время идет, жизнь меняется и шокирующие и эпатирующие прежде публику идеи становятся привычными, через дизайн и рекламу становясь становясь доступными и понятными, превращаясь в неотъемлемую часть нашей жизни. Однако, спор между сторонами не утихает. 
    Как известно - истина посередине. Вопрос только в том, какова точка отсчета, от которой художник начинает свой путь, а также, кто является главным объектом его творческого исследования. Любой художник, даже самый реалистичный и традиционный в конечном счете исследователь, экспериментатор. Потому что невозможно по настоящему реалистично отобразить окружающий мир, не пытаясь осмыслить его по-новому, увидеть его в новом ракурсе. И именно в этой исследовательской плоскости спор между традиционным искусством и искусством актуальным становится бессмысленным. Бессмысленно спорить о том, как отображен этот мир, если за этим изображением нет реального живого человека, нашего современника, нет стремительно меняющейся действительности. Конечно, знаток современного искусства может возразить, а какой человек изображен в картинах Френка Стеллы, или Джексона Поллока, это же чистое искусство, это исследование формы и пр. Но отдельная буква алфавита сама по себе не отражает все богатство окружающего нас мира. Это всего лишь буква, обозначающая один звук и не более того. Тогда как их сочетание создает удивительные и прекрасные миры. Так и с творчеством многих актуальных художников, работающих с формой. Они работают с формой, ищут как средневековые алхимики абсолютное НИЧТО, но в результате их поисков возникают буквы, четкие яркие петроглифы, при помощи которых человечество уже пишет свою духовную историю и будет писать ее дальше. Накопленный багаж этих поисков уже настолько велик, что он дает возможность  отдельному художнику писать ими большие книги человеческого бытия. И если с таких, непривычных позиций посмотреть на современное искусство, то тогда всякий спор между формальным и актуальным искусством становится бессмысленным. Нельзя писать большие книги не имея алфавита. Художники всего мира создали такой алфавит из художественных стилей и манер, а значит пришло время начинать пользоваться этим алфавитом. Возможно не случайно то обстоятельство, что одним из наиболее перспективных направлений в современном искусстве и в современной философии является проблема наратива, напряженные поиски в направлении синтеза культурных стратегий, смысловых значений, интерпретаций и смыслов. Мир окружающий нас становится очень прозрачным. Существовавшие прежде культурологические и национальные ограничения деформируются, проникновение культур становится все более и более интенсивным и в этом движении возникает потребность на формирование нового мультикультурного языка современной живописи. Языка полноценного, способного отображать самые сложные человеческие чувства. Подобная трансформация наративных доминант уже идет полным ходом в современном кинематографе теперь пришла очередь и для живописи. Именно такую, сверхсложную задачу, задачу формирования нового полнозвучного языка современной живописи я стремлюсь разрешить в рамках направления, которое определяю как «Наративный реализм». 
     Результатом этих усилий является литературно-художественная инсталляция «Zоя». В работе над инсталляцией я столкнулся с целым рядом методологических вопросов. Данная ситуация вполне понятна, так как синтез различных видов искусства изначально требует методологической основы, в противном случае создание стройного, законченного произведения будет просто невозможно. Таким образом, необходима была философская и методологическая основа. Мне бы не хотелось употреблять термин постмодернизм, не смотря на утвердившуюся в социологии и культурологи практику. Постмодернизм как бы создает ситуацию конца культуры, ее исчерпанности, а это не так. Не смотря на то, что огромное количество, особенно западных авторов взахлеб рассуждают в след за Фокуямой о конце истории, история как мне кажется намного мудрее этих авторов и останавливаться в своем развитии не собирается. Так и понятие постмодернизма, утверждая некую конечность развития, как бы предполагает ситуацию распада и деградации. Но если более пристально посмотреть на историю человечества, то именно та ситуация, которое на сегодняшний момент формируется в процессе существования человеческой цивилизации, оказывается самой продуктивной в плане культуры и искусства. Ситуация, о которой я говорю, это ситуация диалога культур Правда Запад данный диалог всегда полагал монологом умного Запада, который учит всех и вся как надо жить по отношению ко всем прочим культурам. При этом за этими спекуляциями, как правило, крылись сугубо корыстные экономические интересы, и цивилизаторская роль очень часто сводилась к простому грабежу ресурсов от работорговли до нефти. Конечно, времена изменились, но вот проекции культурного снобизма остались прежними. И именно эта проекция кроется за философией постмодернизма. Исчерпанность европейской культуры, тот все более и более ощущаемый «Закат Европы», о котором писал Шпенглер в начале ХХ века выдается за доминирующий культурный тренд и определяется как культурологическая база современной цивилизации. Но так ли это? Очевидно, что не так. В мировой культурный процесс вступают цивилизации гораздо более древние чем цивилизация Европы, культурологические и исторические основы которых гораздо более глубокие чем у Западной цивилизации и вполне может быть, что вестернизация ХХ века сменится на азеизацию века ХХI. Но обсуждение этого сюжета не входит в круг задач этой статьи. И поэтому я просто ограничусь кратким замечанием. 
    Вернемся же к инсталляции. И так, методологической основой для проекта стала одна из доминантных идей современной социологии – это идея «Диалог культур». Прежде, такая модная, но в связи с политическими потрясениями последних лет, особенно во Франции, несколько поблекшая. Но как бы не развивалась политическая ситуация, и каковы бы не были перипетии межнациональных и этнических конфликтов, сам процесс слияния и проникновения различных культур, процесс заимствования социальных технологий и культурологических схем восприятия будет продолжаться со все более нарастающим темпом. Это очевидный общемировой тренд и я полагаю пройдет какое-то время и философам придется придумывать новый термин для обозначения новой реальности, формирующейся в процессе глобализации. И, вполне, может быть, что на смену эпохе постмодернизма придет эпоха неоглобализма. В основу, которого будут положены идеи гуманизма и взаимного уважения к культуре каждого народа, идеи синтеза и обмена культурными достижениями, идеи формирования нового культурного языка, понятного всем людям, живущим на этой планете. И одной из главных тем этого нового мира будет диалог, стремление как можно глубже понять все лучшее, что есть в каждом народе и в каждом человеке. 
Работая над инсталляцией я полагал в основу своего метода именного идеи неоглаболизма. Стремясь, сосредоточится на двух гуманистических сюжетах. Первое - это ценность внутреннего мира человека и его устремленность к лучшему, полагая, что никакая реальность, виртуальная, над виртуальная или же еще какая ни будь, не может отменить понятие добра и духовного роста человеческой души. И второе - синтез различных культур, творческих манер и стилей, и формирование н под воздействием процесса рождения единого информационного пространства, на этой основе общей системы координат, характерной для жителя современного мегаполиса. 
     С прикладной точки зрения был выбран наверное самый трудный из всех возможных путей. Это путь институализации нового жанра в современном искусстве, это жанр литературно-художественная инсталляции. 
Сложность этого пути заключается в том, что литературно-художественная инсталляция в настоящее время не оформлена как жанр и с искусствоведческой точки зрения это терра инкогнито. Нужно сказать, что опыты по синтезу живописи и литературного текста ведутся уже почти сто лет, а если взять иконописную традицию, то и не одну тысячу. Но этот синтез как правило выливался в две формы. Либо живопись становилась иллюстрацией к тексту, либо текст становился не более чем живописным элементом картины, как правило не неся в себе самостоятельного художественного значения. 
Подобная ситуация вполне понятна и объяснима. Она и должна была быть таковой до тех пор, пока живописное произведение остается замкнутым, сюжетно ограниченным произведением в рамках привычной нам картины. Но как только картина преодолевает эту ограниченность ситуация кардинально меняется. 
    История мировой культуры имеет достаточно большое количество примеров того, как изобразительное искусство преодолевает привычные нам ограничения. Наиболее показательным в этом плане может быть искусство Древнего Египта и искусство иконы. Сама задача, которая стояла перед художником, задача в сущности совершенно утилитарная, задача рассказать о жизни человека, будь то древний фараон или же христианский святой заставляла художника идти по пути повествования, по пути наратива. И потому текст в данном произведении становился необходимым и важным элементом художественного произведение. При этом, это особенно характерно для иконописи, не смотря порой на иллюстративный характер произведения, художественная выразительность не только не принижалась, но и достигала выдающихся высот. 
    В условиях современного искусства у современного художника, который решится идти по этому пути арсенал средств художественной выразительности оказывается гораздо шире, чем тот арсенал о котором мог бы мечтать художник прошлого. Помимо литературного сюжета современный художник может иметь в своем арсенале и огромный комплекс средств художественной выразительности накопленный всем опытом развития искусства за всю предыдущую историю человечества и в особенности в ХХ веке. Огромное количество сформированных стилей, художественных манер и направлений в современном искусстве в руках современного художника могут и должны быть тем алфавитом из букв которого он может писать большие истории чувств современного человека. Именно этим алфавитом я и решил воспользоваться в работе над инсталляцией. 
Таким образом был выбран путь синтеза различных стилей и создание на этой основе нового языка современной живописи, который преодолевает рамки монического стилистического ограничения замкнутой картины и переходит к наративному характеру изображения. Так же, благодаря формированию большого живописного панно, из ряда сочлененных картин, возникает возможность создать систему повествовательных, дополняющих друг друга образов. По сути воспроизводится подлинная жизненная ситуация. Ведь и наша жизнь состоит из небольших отдельных сюжетов, которые постепенно выстраиваются в ленту нашей судьбы. Благодаря этому подходу появляется возможность преодолеть те ограничения, которые имеются в отдельной картине и значительно расширить возможности художника для отображения окружающей действительности. 
     Но использование только средств живописи не позволяет в полной мере показать внутренний мир нашего современника. Это возможно только через литературу. Только литературный текст способен во всей полноте, в самых тончайших оттенках передать внутренний духовный мир человека. Поэтому был написан роман «Zоя» - дневник художника. В определенном плане это первый подобный опыт, когда художник не только создает живописное полотно, но и одновременно допускает зрителя в свой внутренний мир, в свою внутреннюю духовную мастерскую. Нужно отметить, что многие художники пробовали себя на ниве литературы. Но как правило это были либо обычные дневники, подводящие итоги жизни, либо размышления о живописи, описание художественных взглядов и концепций. Задача же создания самостоятельного, законченного художественного произведения, которое бы было органично объединено, как это например объединено в опере, с живописью, такой задачи перед собой еще не ставил ни один художник. И в этом нет ничего удивительно, так как решение такой задачи ставит перед автором ряд сложных прикладных проблем. Автор я использую этот термин потому, что в данном случае использование терминов либо художник, либо писатель сместит фокус внимания от цельности данного произведения , должен быть одновременно и хорошим художником, с высоким уровнем живописного мастерства и литератором, так же в должной мере владеющим словом. В противном же случае возможен диссонанс между частями инсталляции, и тогда одна часть становится доминирующей. Иными словами если текст значительно более качественнее живописи, то живопись может оказаться только суммой иллюстраций к литературному произведению. 
Насколько удалось разрешить весь этот комплекс проблем судить не мне, а публике, которая придет на выставку и прочитает роман. Но как бы там ни было использование тех подходов, которые были применены при работе над инсталляцией открывает самые широкие возможности для творчества. У автора появляется практически неограниченный арсенал средств художественной выразительности, который позволяет воздействовать на зрителя, гораздо глубже и многограннее раскрывая творческий замысел.

                                                                                                                                                                                                          Александр Махлаев